_
__
1. Суд должен запретить виновному лицу использовать доменное имя, нарушающее чужое право на товарный знак, даже если истец неверно сформулировал соответствующее исковое требование.
(Постановление Президиума ВАС РФ от 04.06.2013 №445/13 по делу №А40-55153/11-27-450)
Довольно необычный казус был рассмотрен недавно высшим судом: владелец товарного знака лишился возможности перехватить спорное доменное имя только из-за того, что не смог правильно сформулировать свои требования. (Эта ситуация ранее уже рассматривалась в п. 1 обзора) Суды трех инстанций отказали истцу в удовлетворении его требования «об обязании ответчиков отменить регистрацию доменного имени и предоставлении преимущественного права регистрации спорного доменного имени истцу как правообладателю соответствующего товарного знака». Суды признали владельца доменного имени нарушившим право истца на товарный знак (владелец домена также обладал правом на тождественный товарный знак, но зарегистрировал его позднее истца). Но указанное требование не поддержали, указав, что заявительный порядок регистрации доменов не предусматривает процедур, необходимых истцу.
На это Президиум ВАС пояснил: «Между тем оспоренные судебные акты не содержат указаний, обязывающих регистратора домена совершить такие действия, так же как запрета администратору домена использовать в домене спорное обозначение, хотя администрирование домена признано (в мотивировочной части судебного акта) нарушением прав истца и оценено как акт недобросовестной конкуренции. Указанное противоречие может объясняться тем, как сформулировал истец свои требования…
Однако учитывая доводы истца, приведенные в обоснование его требований, исходя из целей обращения в суд с заявленными требованиями (прекращение права администрирования ответчиком спорного доменного имени и передача этого права истцу) суду следовало рассмотреть вопрос о запрете администратору использовать соответствующий домен, что позволило бы регистратору применить принципы, изложенные в упомянутом положении».
В итоге, суды при защите прав владельца товарного знака теперь обязаны формулировать резолютивную часть своего решения таким образом, чтобы владелец знака в любом случае мог стать администратором спорного доменного имени, даже если он сам затрудняется в точном формулировании своих требований.
2. Право на доменное имя может быть отобрано, если владелец товарного знака заявит, что его права могут быть нарушены.
(Постановление 9 ААС от 19.11.2013 г. по делу №А40-54587/13).
Тенденция разрешения споров по доменным именам преимущественно в пользу владельцев товарных знаков наметилась уже давно. И сегодня подобная нисходящая динамика лишь изредка прерывается всплесками решений в пользу администраторов доменов, когда доказательств их вины явно недостаточно. Поэтому в судебных актах сегодня все сложнее найти изложение и оценку всех обстоятельств дела, а также развернутую аргументацию решения. Пожалуй, за исключением процессов, в которых представителем выступает грамотный специалист, вынуждающий суд отвечать на проработанные доводы (напр, здесь или здесь). Поставленные на поток, подобно конвейеру антипиратских решений о блокировке сайтов, судебные акты все больше напоминают инструмент перехвата доменов хозяевами знаков. Заявил, что у тебя есть похожий товарный знак, – получай доменное имя.
Ведь вспомним, еще в этом году суды в обязательном порядке ориентировались на три критерия, заданные в Постановлении Президиума ВАС от 11.11.2008 №5560/08. Они, пусть абсолютно формально, но хоть как-то выясняли, идентично ли или сходно до степени смешения доменное имя с товарным знаком третьего лица, есть ли у владельца доменного имени какие-либо законные права и интересы в отношении имени, зарегистрировано и используется ли доменное имя недобросовестно. Теперь о Постановлении, в лучшем случае, лишь упоминают, считая, что этого достаточно. Долг выполнен. А решения основывают на доводах вроде следующих:
– «Ответчик нарушает исключительное право истца на товарные знаки по свидетельствам №№… продолжает продавать продукцию, сходную до степени смешения с товарным знаком… в сети Интернет». Обратим внимание, ответчик (согласно данным web.archive.org) рекламирует на сайте защитные экраны для компьютеров под своим брендом, не сходным с товарными знаками истца, специализирующегося на страховании и мед. услугах. Однако суд разглядел в действиях ответчика нарушение 11 свидетельств истца на товарные знаки (!), по более чем 20 (!!) классам товаров и услуг одновременно. И что самое необъяснимое, нашел в продукции ответчика сходство до степени смешения со словесным товарным знаком истца. Как можно увидеть в защитных экранах для компьютера сходство со словом!? Сходным может быть товар с товаром, или знак со знаком, но никак не товар со словесным знаком. Однако суд продолжает: «Истец обладает законными правами и интересами в отношении товарных знаков… и, вне зависимости от информации, которую, ответчик, размещает на Интернет-сайте под доменным именем “…”». Иными словами, если у владельца товарного знака есть в отношении знака законные интересы (а иное не представимо), то неважно, для чего используется чужой сайт, – законные интересы владельца знака распространяются и на него. «Суд первой инстанции сделал законный и обоснованный вывод о том, само право администрирования доменного имени.., реализация которого зависит только от волеизъявления Ответчика, создает угрозу нарушения исключительного права (истца) на товарные знаки, по свидетельствам №№… являются препятствием для истцов использовать указанные товарные знаки в сети Интернет» – подводит суд неутешительный итог. Следовательно, не важно, были ли у владельца домена в отношении него обоснованные интересы, полностью ли законно он вел свою деятельность и какой именно товар рекламировал. Ведь сам факт того, что администратор сайта может действовать по своему усмотрению, нарушает права владельца знака по всем без исключения свидетельствам, классам и видам деятельности. Суды двух инстанций признали ответчика виновным и запретили ему использовать доменное имя (Постановление 9 ААС от 19.11.2013 г. по делу №А40-54587/13).
– «Сам факт владения Интернет-страницей, в доменном имени которой содержится обозначение, идентичное товарному знаку и фирменному наименованию известной в России компании, создает для Ответчика возможность привлекать на свою страницу потенциальных потребителей товаров и услуг, аналогичных тем, для которых товарный знак и фирменное наименование используется правообладателем» (Постановление 9 ААС от 07.11.2013 г. по делу №А40-106446/2012). Этим суд хочет сказать, что для лишения администратора прав на доменное имя, достаточно самого факта сходства этого имени с каким-либо товарным знаком. Поскольку тут же автоматически возникает угроза перехвата потенциальных клиентов продукции, маркируемой этим товарным знаком.
3. Владелец комбинированного товарного знака вправе претендовать на сходное доменное имя.
(Постановление СИП от 2.10.2013 г. по делу №А40-125058/2012).
Данное дело интересно как очередной шаг в логический тупик, в который суды постепенно себя загоняют. Три инстанции увидели нарушение в том, что ответчик администрирует доменное имя, сходное со словесными элементами комбинированного товарного знака истца. Вполне объяснимы решения, когда суд признает сходными доменное имя и словесный товарный знак. Комбинированный же знак, сочетающий изображение и символы, естественно, очень сильно отличается от буквенного доменного имени. Но суды сочли, что это не должно лишать владельца товарного знака права иметь необходимое ему доменное имя. Такую логику можно понять. Она в русле давнишней тенденции. Но к чему она может привести?
Хорошо известен принцип: недопустима регистрация сходных словесных обозначений, но возможна регистрация комбинированных знаков, в которых словесные элементы совпадают. Это связано с тем, что в первом случае риск смешения знаков существенно выше, чем во втором. Действительно, любое слово можно написать ограниченным числом вариантов, тогда как сопровождающих его изображений можно напридумывать множество. Поэтому не исключены ситуации, когда обладатели разных комбинированных обозначений со сходным словесным наполнением будут претендовать на одно и то же доменное имя. Как разрешать спор в таком случае? В законодательстве ответов нет. Возможно, придется сравнивать, чьи интересы на имя наиболее законны? Или признавать приоритет за владельцем товарного знака, зарегистрированного раньше? Но это повлечет за собой ограничение прав владельцев всех более поздних знаков: они лишатся возможности «достойно» представить себя в сети Интернет. А ведь это правомочие так трепетно защищают суды в подобных процессах. Как выходить из тупика, пока непонятно. Подобных споров пока не встречалось. Если появятся, дело обещает быть знаковым.
4. Администратор доменного имени обладает большими правами на сайт, чем владелец сайта?
(Постановление ФАС Московского округа от 26.07.2013 по делу №А40-64837/12-19-469).
Российские судебные акты периодически составляются так, что из них сложно понять действительные обстоятельства дела и доводы сторон. О некоторых вещах приходится догадываться. Но если внимательно ознакомиться с текстами актов по данному делу, вырисовывается любопытная картина. С ней в ближайшее время будет разбираться надзорная инстанция, так что пока она не окончательная. Но подробнее о ситуации.
Истец несколько лет назад заказал разработку корпоративного сайта и регистрацию для него определенного доменного имени. Администратором имени был указан один из работников группы компаний истца. Истец использовал сайт для продвижения своей продукции. И периодически заключал разнообразные договоры, передавая право пользования и администрирования доменного имени (но не сайта) иным организациям. Однако к смене самого администратора это не приводило, им оставалось то же физическое лицо.
И вот, спустя несколько лет, администратор создал собственную конкурирующую организацию. В целях ее продвижения он удалил с сайта, к которому имел доступ, информацию об истце, заменив ее информацией о своей компании. Истцу это не понравилось, и он обратился в суд, потребовав, в частности, признать незаконными действия администратора домена по размещению информации на указанном сайте, а также признать администрирование доменного имени сотрудником ответчика нарушением права истца на доменное имя.
Сразу заметна коллизия: у истца есть право на сайт, а у ответчика – право на доменное имя. Как же ее разрешили суды? Они пришли к единодушному выводу: раз администратором домена остается все то же физическое лицо, оно обладает полным правом на его использование, а равно правом на удаление и размещение информации на сайте под соответствующим доменным именем.
К сожалению, неизвестно, как были оформлены права истца на разработанный для него сайт. Предполагаем, что договор на создание сайта предусматривал передачу всех прав заказчику. Одно известно достоверно: сайт – это общепризнанный объект интеллектуальной собственности, права на который подлежат защите, тогда как доменное имя не является объектом интеллектуальных прав. Мы уже не раз видели, как право на доменное имя распадалось под натиском прав на товарный знак или фирменное наименование. Почему же оно устояло против авторского права? Из судебных актов этого понять нельзя. Возможно, об этом просто не подумали. Ведь суды хорошо знают о правовом статусе интернет-сайта и контента (см., например, обзор). В итоге, родился необычный прецедент. Устоит ли он, покажет решение Президиума ВАС.
5. Информация на сайте об интеллектуальных правах его владельца должна соответствовать действительности.
(Постановление ФАС Уральского округа от 18 сентября 2013 г. по делу №А71-52/2013).
Суды трех инстанций, поддержав решение УФАС, сочли владельца корпоративного сайта виновным в нарушении п. 2 ч. 1 ст. 14 Закона о защите конкуренции (введении в заблуждении относительно товара и его производителя), выразившемся в следующем.
Общество использовало на своем сайте (а также в рекламных материалах) для идентификации выпускаемой продукции обозначение, сопровождаемое знаком (R). Тогда как соответствующий товарный знак на самом деле зарегистрирован не был. В отношении него лишь была подана заявка на регистрацию. Далее, производитель характеризовал себя на сайте как «группу компаний», действующую под определенным брендом. Фактически по указанному адресу находилась лишь одно юридическое лицо, а его фирменное наименование не содержало слов «группа компаний». Еще два юридических лица, которые по утверждению общества входят в его группу, располагались по иным адресам и имели совершенно иные фирменные наименования.
Конкурент данного общества увидел в этом недобросовестность и обратился в УФАС.
Суды, как и УФАС, усмотрели в этом размещение «недостоверной и искаженной информации об исключительных правах общества на результаты интеллектуальной деятельности – товарный знак “Savilu”, а также о группе компаний общества». И, отказывая заявителю, обосновали свою позицию следующим образом:
«При таких обстоятельствах суды обоснованно признали, что использование в рекламном буклете знака охраны товарного знака является неправомерным независимо от того, что изображенное на рекламном буклете обозначение “Savilu”, как товарный знак, не принадлежало третьему лицу.
Суды заключили, что информация “Группа компаний “Лакрост”, содержащаяся на буклете и на сайтах… является некорректной, поскольку может ввести потребителей рекламы в заблуждение в представлении о том, что производителем продукции “Savilu” являются организации, входящие в группу компаний “Лакрост” и данная группа компаний располагается по адресу…
В буклете и на сайте нет указания на то, что производителем спорной продукции является только общество, а не группа юридических лиц, по указанному адресу располагается также только общество. В связи с этим суды обоснованно признали, что до потребителя доводится искаженная информация о производителе продукции.
Оценив имеющиеся в деле доказательства, суды пришли к выводу о доказанности антимонопольным органом факта создания у потребителей действиями общества впечатления о производстве и реализации продукции совокупностью юридических лиц, которые совместно отвечают по взятым на себя обязательствам, отвечают за качество производимой ими продукции, а сама продукция имеет широкое распространение, пользуется популярностью.
С учетом изложенного суды правомерно признали общество нарушившим запрет, установленный п. 2 ч. 1 ст. 14 Закона о защите конкуренции, действиями по распространению буклетов и размещению информации на сайтах… с обозначением “Savilu(R)” и с указанием на группу компаний “Лакрост” и отказали в удовлетворении требований о признании незаконными оспариваемых решения и предписания управления».
6. Незаконно использование обозначения, сходного с чужим товарным знаком, при продаже купонов через сайты скидок.
(Решение АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 26.09.2013 г. по делу №А56-36641/2013).
Ответчик по настоящему делу использовал обозначение, сходное до степени смешения с товарным знаком истца, на сайте biglion.ru для продажи скидочных купонов на доставку пиццы. Истец оказывал те же услуги. В результате, ответчик мог переманивать потенциальных клиентов истца. Суд счел ответчика нарушившим исключительное право на товарный знак. И обязал его выплатить истцу компенсацию за нарушение в размере, превышающем сумму дохода от продажи купонов.
7. Допустимые случаи использования чужого фирменного наименования и товарного знака на сайте.
(Постановление ФАС Поволжского округа от 08.08.2013 по делу №А72-12183/2012).
В настоящем деле суды трех инстанций, поддержанные Коллегией судей ВАС, дали очередное разъяснение о допустимых способах использования чужих товарных знаков и фирменных наименований. Отметим только, что вопрос рассматривался с позиции законодательства о конкуренции. Ранее УФАС не нашел недобросовестной конкуренции при использовании третьим лицом чужих средств индивидуализации на интернет-сайте. Решение УФАС владелец средств индивидуализации безуспешно пытался обжаловать в суде. Итак, из текста судебных решений можно сформулировать следующие правила.
1) Допустимо упоминание чужого фирменного наименования в сообщении о факте сотрудничества.
Владелец сайта разместил на нем информацию о том, что его предприятие уже «65 лет является поставщиком конвейера Ульяновского автозавода». По мнению судей, это утверждение «соответствует действительности, а наименование “Ульяновский автозавод” используется для информирования о существующих (существовавших) партнерских отношениях» с заявителем. Кроме того, на сайте размещена подробная информация о его владельце, позволяющая составить адекватное представление о его статусе и хозяйственной деятельности.
«Исходя из данных обстоятельств суды обоснованно пришли к выводу, что указание… (владельцем сайта) наименования “Ульяновский автозавод”, производного от “Ульяновский автомобильный завод”, не направлено на получение конкурентных преимуществ, (совершено) не с целью его использования для индивидуализации товаров (продукции), произведенных» владельцем сайта, поэтому вполне правомерно.
2) Чужие товарные знаки могут размещаться на сайте, если они не связаны с реализацией продукции, маркированной этими знаками, и используются для информирования о совместимости продукции.
На сайте в прайс-листах товаров, производимых и реализуемых владельцем сайта, указаны слова “УАЗ”, “Hunter”, “Simbir”, “Patriot”. Обладателем прав на соответствующие товарные знаки был заявитель, подавший жалобу в УФАС. На это суды пояснили: размещение указанных обозначений на сайте «направлено не на индивидуализацию товара (автозапчастей), а на указание применимости запчасти, то есть на потребительские свойства товара. На сайте… указывается, что производителем продукции является… (владелец сайта). Указанные товарные знаки не используются… (владельцем сайта) для маркировки производимой продукции. При маркировке произведенной продукции (запчастей), в том числе на этикетках, упаковках… (владельцем сайта) используется собственный товарный знак (свидетельство… ) и фирменное наименование.
При таких обстоятельствах, суды верно указали, что информация о продукции, размещенная на сайте.., не вводит потребителей в заблуждение относительно производителя продукции (не возникает вероятность смешения), а использование обозначений (товарных знаков) “УАЗ”, “Hunter”, “Simbir”, “Patriot” не связано непосредственно с введением продукции в гражданский оборот».
8. Право на фирменное наименование наделяет его обладателя преимущественным правом на все сходные доменные имена.
(Определение ВАС РФ от 26.08.2013 №ВАС-11328/13 по делу №А41-48441/2012).
В рассматриваемом деле суды трех инстанций, совместно с Коллегией судей ВАС РФ, единодушно признали за владельцем фирменного наименования право на доменное имя, сходство которого не вполне очевидно. Фирменное наименование истца – ООО «ОДВА», спорное доменное имя – «O2.ru». Доменное имя было зарегистрировано его администратором за несколько лет до появления истца, не используется для конкурирующей деятельности. Но суды, посчитав оба обозначения «сходными до степени смешения ввиду тождественности фонетической транслитерации», остальные моменты уже не учитывали.
Даже если не вдаваться в особенности восприятия двух обозначений потенциальными потребителями, вызывает серьезный вопрос использованная судами традиционная формулировка-заклинание: «действиями ответчика по администрированию доменного имени «О2.ru» вызвана невозможность использования истцом своего фирменного наименования путем указания его в доменном имени, то есть невозможность использовать свою интеллектуальную собственность по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом». Почему невозможность использования фирменного наименования суды связывают с относительно сходным доменом? Ведь очевидно, что есть и другие подобные имена (хотя бы «odva.ru», или вообще наиболее сходное «одва.рф»). Неужели произвольно выбранное истцом сетевое обозначение действительно блокирует любую возможность использования фирменного наименования в интернете?
Понятно, что сложившаяся ситуация вызвана все тем же «бесправным» статусом доменного имени. Пока в законодательстве не появятся изменения, возможности владельцев доменных имен будут по-прежнему ограничены. К сожалению, суды чаще всего занимают сугубо формальную позицию.
9. Освобождение владельца социального ресурса от ответственности за нарушение интеллектуальных прав.
(Решение АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 23.10.2013 г. по делу №А56-34224/2013)
Похожие дела уже рассматривались в предыдущих обзорах. Суд сослался на традиционные условия освобождения владельцев ресурса от ответственности. Однако некоторые из них изложены немного по-новому. Так, по мнению суда, владелец сайта может быть признан своевременно принявшим необходимые и достаточные меры для прекращения нарушения интеллектуальных прав не только в тех случаях, когда он удалил спорный контент после получения уведомления от правообладателя, но и в тех случаях, когда контент остался, но владелец сайта принял общие меры, направленные на предотвращение нарушений. «Ответчик осуществил разработку технологии так называемого «цифрового отпечатка», которая позволяет при наличии обращения правообладателя, доказавшего наличие у него прав на спорный контент, блокировать возможность поиска таких произведений и удалять их с пользовательских страниц». Сложная технология идентификации контента позволяет удалять действительно нелегальные материалы. Тогда как удаление всех композиций по заявленным правообладателем характеристикам (наименованиям и авторам) нецелесообразно из-за большого риска ошибок. Нередко пользователи неверно называют размещаемые файлы. В то же время у правообладателей может не быть прав на некоторые из заявленных ими композиций, когда пользователь размещает концертные, минусовые или иные неоригинальные версии песен под обычными названиями. Наконец, часто сами исполнители имеют аккаунты в популярных сетях, и самостоятельно выкладывают свои композиции либо дают на это разрешение иным пользователям. Соответственно, «ковровое» удаление контента может нарушить права иных правообладателей и пользователей.
10. Требования о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав, не заявленные при подаче иска, могут быть заявлены лишь путем предъявления самостоятельного иска.
(Постановление ФАС Московского округа от 01.08.2013 по делу №А41-31267/12).
Такой вывод суда основан на положениях п. 1 ст. 49 АПК РФ. Аналогичное толкование указанной статьи дано и в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 31.10.1996 №13 “О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции”. Если в исковом заявлении истец не просил взыскать с ответчика компенсацию за нарушение интеллектуальных прав, то заявить такое требование можно лишь в виде подачи нового иска.
В этом рассматриваемое дело вполне обыденно. Но при его разрешении возник необычный казус. Суд первой инстанции, по приведенным выше причинам, отказался принимать ходатайство истца о взыскании компенсации с ответчика, незаконно использовавшего спорное обозначение в доменном имени, на сайте и в иных материалах. Однако при этом суд в своем решении все-таки взыскал с ответчика компенсацию, видимо, просто из соображений справедливости. Апелляционный суд логично обнаружил в этом нарушение процессуальных норм и… отказал истцу в части иска о взыскании компенсации. Что получилось? Суды не взыскали компенсацию, поскольку вопрос о ней должен рассматриваться в отдельном процессе, и в то же самое время отказали в удовлетворении таких требований, вроде как рассмотрев их по существу. Могла сложиться ситуация, когда в удовлетворении самостоятельного иска о компенсации будет отказано, поскольку вопрос уже разрешен в другом процессе. Истец фактически лишился бы законного права на получение возмещения с нарушителя. К счастью для истца, суд кассационной инстанции навел порядок: «апелляционный суд неправильно посчитал, что в этой части в удовлетворении требования надо отказать, поскольку не принятое к производству требование не может быть предметом судебного разбирательства и соответственно по нему не может быть принято решение по существу.
Более того, отказывая в иске в этой части, апелляционный суд не учел, что такой вывод может иметь определенные процессуальные последствия для истца, в случае его намерения в дальнейшем заявить такое же требование в надлежащей форме и с соблюдением требований к предъявлению иска».
В этой части иск был оставлен без рассмотрения в соответствии со ст. 148 АПК.
11. Направление коммерческих предложений клиентам бывшего работодателя свидетельствует о недобросовестной конкуренции и незаконном использовании коммерческой тайны.
(Постановление ФАС Московского округа от 16.09.2013 по делу №А40-98738/12-21-929).
В данном деле заявитель безуспешно пытался в судах четырех инстанций отменить решение антимонопольного органа, которым был признан виновным в недобросовестной конкуренции и незаконном использовании конфиденциальной информации.
Процедура доказывания в делах о защите коммерческой тайны всегда сложна. И данный случай особенно интересен тем, что суды были явно на стороне владельца коммерческой тайны, серьезно упростив его задачу. Понятно, что вопрос о доказательствах рассматривался косвенно, в порядке обжалования административного акта. Тем не менее, выводы суда убеждают: для защиты своих интересов владельцу секретов не обязательно подтверждать, что он соблюдал все формальности режима коммерческой тайны. Что же установили суды?
Как нередко происходит, несколько бывших работников создали конкурирующую организацию. После этого они попытались перезаключить на новую компанию договоры с крупными контрагентами бывшего работодателя. Убеждая, что у них есть все необходимые ресурсы и возможности для качественного завершения работ.
«Оценив данные действия общества, суды пришли к выводу, что они направлены на незаконное использование информации, составляющей коммерческую тайну… (третьего лица), направлены на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности, поскольку, осуществляя указанные действия, общество использует результаты деятельности… (третьего лица), в частности научно-технические разработки в связи с исполнением обязательств по заключенным договорам, а также сведения о контрагентах, в целях перераспределения спроса от услуг в сфере инжиниринга, оказываемых… (третьим лицом) к аналогичным услугам, предлагаемым к оказанию обществом». Тем самым решение антимонопольного органа было признано законным.
Комиссию ФАС и суды устроили следующие доказательства нарушений:
– лица, создавшие организацию-конкурента, занимали в прежней компании руководящие посты, т.е. имели доступ к коммерческой информации;
– все они подписывали Обязательство о неразглашении коммерческой тайны, которым «приняли на себя обязательства, в том числе не разглашать информацию, составляющую коммерческую тайну работодателя, выполнять требования приказов, инструкций и положений по обеспечению сохранности объектов коммерческой тайны работодателя; не использовать знание коммерческой тайны работодателя для занятий любой деятельностью, которая в качестве конкурентного действия может нанести ущерб работодателю, а также не использовать ее в личных целях без согласия работодателя; в случае увольнения все носители коммерческой тайны работодателя, которые находились в распоряжении указанных сотрудников в связи с выполнением должностных обязанностей во время работы у работодателя, передать лицам, ответственным за их учет и хранение»;
– созданная организация ведет аналогичные виды коммерческой деятельности;
– контрагентам бывшего работодателя были направлены письма с предложением заключить договоры на продолжение работ уже с новой организацией (в письмах указывалось, какие работы, в какие сроки и на каких именно объектах предлагается выполнить, при том что эти сведения были идентичны условиям договоров, заключенных бывшим работодателем).
Суды признали за бывшим работодателем право на коммерческую тайну, включающую сведения о контрагентах, с которыми были заключены договоры, финансово-экономическую информацию, а именно расчеты стоимости работ по договорам, заключенным с контрагентами, проектную документацию, являющуюся, в том числе научно-технической информацией. К сожалению, ни в одном из судебных актов не разъяснено, как был определен этот перечень: содержался ли он в каждом Обязательстве о неразглашении, в некоем общем положении компании об охране коммерческой тайны или же был установлен судом непосредственно при рассмотрении дела.
Не разъясняется в актах и ряд иных важных вопросов, обычно вызывающих сложности при доказывании вины сотрудников. Был ли перечень сведений, составляющих коммерческую тайну (в частности, список клиентов и коммерческих условий заключаемых договоров), оформлен в виде документа с нанесенным грифом секретности, и был ли такой гриф на всех договорах с контрагентами? Предоставлялся ли работникам доступ к такой информации на каких-то особых условиях, отражающих ее конфиденциальный характер? Был ли документально (под расписку) закреплен факт ознакомления бывших работников именно с данной информацией (с условиями договоров)? Вели ли они деловые переговоры с конкретными контрагентами, согласовывали условия договоров и собирали контактные данные в силу должностных обязанностей или приказа?
Если следовать букве закона о коммерческой тайне, оставление подобных вопросов без ответа означает освобождение нарушителей от ответственности (см., например, Определение ВАС РФ от 23.08.2012 №ВАС-10500/12 по делу №А27-12862/2011 и Постановление ФАС Поволжского округа от 29.07.2013 по делу №А65-9864/2012, в которых информация в договоре не признана охраняемой, поскольку перечень сведений и сам договор не были оформлены в соответствии с требованиями закона о коммерческой тайне; или Постановление ФАС Поволжского округа от 10.07.2012 по делу №А57-11021/2011, в котором из-под охраны выведен ненадлежащее оформленный список клиентов). Согласно нормам закона, строгий режим коммерческой тайны имеет приоритет перед характером информации. Даже если она соответствует всем критериям ноу-хау (секрета производства), но ее оборот не оформлен должным образом, о защите секретов можно забыть. Но, как видим, в рассматриваемом деле суды вовсе не настаивали на том, чтобы пострадавший работодатель строго соблюдал режим охраны. По крайне мере, чтобы он доказал соблюдение всех требований закона. Обоснованность подобного подхода подтверждена Определением ВАС об отказе в надзорном пересмотре дела. Это хороший знак для владельцев коммерческих тайн. Теперь они могут быть чуть более уверенными в том, что несоблюдение каких-то формальностей не лишит их конкурентного преимущества, предоставляемого тщательно охраняемыми секретами.
Заявитель, конечно, попытался (хотя и достаточно вяло) доказать, что пострадавший работодатель не соблюдал режим охраны. Так, он заявлял, что о непринятии бывшим работодателем «мер, направленных на обеспечение недопущения доступа третьих лиц к коммерческой тайне», говорит размещение им информации о реализуемых коммерческих проектах на своем сайте, а также факт предоставления конфиденциальной информации государственным органам при разрешении спора. Суд вполне обоснованно не согласился с этими доводами. Размещение на интернет-сайте общих сведений об участии в каких-то проектах не признается нарушением режима охраны коммерческой тайны, поскольку детальная информация (коммерческая, научно-технологическая и т.д.) остается конфиденциальной (иной вывод содержится, например, в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 24.05.2007 по делу №А56-39537/2006, в котором не признан охраняемой коммерческой тайной список контрагентов, поскольку общие сведения о клиентах были размещены заявителем на своем интернет-сайте). Передача подробной конфиденциальной информации государственным органам не свидетельствует о ее разглашении по тем причинам, что такие органы в силу закона обязаны сохранять в тайне охраняемую информацию, а владелец принял все необходимые меры, чтобы обозначить ее конфиденциальный характер, и использовал процессуальные механизмы, ограждающие ее от разглашения.
Радует также тот факт, что переманивание клиентов бывшими работниками прямо признано судом незаконным. Подобные недобросовестные действия всегда причиняют экономический вред прежнему работодателю, противоречат деловой практике и создают угрозу неправомерного использования чужой коммерческой тайны. Доказать вину нарушителя при этом не всегда просто. И положительная судебная практика тут весьма кстати.
Вместе с тем жаль, что суды не дали правовую оценку любопытному положению Обязательства о неразглашении, подписанного бывшими работниками: «не использовать знание коммерческой тайны работодателя для занятий любой деятельностью, которая в качестве конкурентного действия может нанести ущерб работодателю». Практика получения от работников подобных обязательств широко распространена в некоторых странах, например, США. Но для России она нехарактерна из-за недопустимости ограничения способностей к труду.
12. Несмотря на нарушение обязательств перед ВТО, бездоговорное управление правами в России продолжает действовать.
За привлечение внимания к следующей важной теме отдельная благодарность Семенову А.
Связана она со следующим обстоятельством. Федеральным законом от 21.07.2012 №126-ФЗ ратифицирован Протокол о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15.04.1994, подписанный в г. Женеве 16.12.2011 г. В Протоколе и приложениях к нему содержатся условия, на которых Российская Федерация присоединяется к ВТО. В соответствии с параграфом 1218 Доклада Рабочей группы по присоединению Российской Федерации к Всемирной торговой организации Россия взяла на себя обязательство «пересмотреть свою систему коллективного управления правами, чтобы отменить недоговорное управление правами в течение пяти лет после вступления в силу части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», т.е. до 01.01.2013 г. Запланированная дата уже прошла, но воз и ныне там. В полномочиях аккредитованных организаций по управлению правами на коллективной основе ничего не изменилось. Налицо нарушение международного обязательства. В связи с которым возникла неоднозначная ситуация: можно ли считать, что с 01.01.2013 г. аккредитованные организации в безусловном порядке утратили право на недоговорное представление интересов, либо же необходимо дожидаться внесения изменений в законодательство?
Ситуация непростая. Сторонники автоматической утраты полномочий ОКУПами исходят из следующего. Как дважды подтвердил Конституционный суд РФ, в частности, в Определении от 2.07.2013 г. №1055-О, Протокол с приложениями составляет международный договор, обязательный для применения в РФ в силу ч. 4 ст. 15 Конституции. Соответственно, раз международный договор имеет приоритет перед положениями федеральных законов, то суды обязаны руководствоваться положениями такого договора, предусматривающего обязательную отмену бездоговорного управления правами с 01.01.2013 г.
Противники подобного подхода ссылаются, прежде всего, на п. 2 ст. 7 ГК РФ, согласно которому международные договоры применяются к гражданским отношениям «непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта». Текст параграфа 1218 Доклада сформулирован таким образом, чтобы автоматическую отмену исключить.
Грамотные ответчики стали обращать внимание судов на эту правовую коллизию, пытаясь защититься от претензий ОКУПов. Посмотрим, что из этого получилось.
Например, в Решении АС Нижегородской области от 9 апреля 2013 г. по делу №А43-20091/2012 (приведенная формулировка в апелляции не тронута) и в Решении АС Нижегородской области от 1 октября 2013 г. по делу №А43-22390/2012 (решение находится в апелляции на пересмотре) приведены дословно совпадающие заключения: «По мнению ответчика, ввиду вступления Российской Федерации во Всемирную торговую организацию упомянутые нормы Гражданского кодекса Российской Федерации противоречат положениям части 4 статьи 15, части 1 статьи 19, части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации, предусматривающим приоритет международных договоров над нормами национального права, равенство каждого перед законом и судом, право каждого на судебную защиту.
Вместе с тем, исходя из буквального содержания пункта 1218 Доклада Рабочей группы, Российская Федерация приняла на себя обязательство перед сторонами международного договора пересмотреть систему коллективного управления правами и отменить управление ими без договора. Международный договор не содержит четкого положения, согласно которому Российская Федерация отменяет представление интересов правообладателей результатов интеллектуальной деятельности без договора с конкретной даты. Для реализации положений международного договора необходимо внесение изменений в национальные нормативные акты. Однако на момент рассмотрения спора упомянутые нормы статей 1242, 1244 Гражданского кодекса Российской Федерации не отменены (изменены).
Неисполнение же международных обязательств государством может повлечь соответствующие последствия в сфере публичных отношений стран-участников Всемирной торговой организации, что выходит за рамки предмета исследования по настоящему делу».
Иными словами, пока обязательство РФ не реализовано посредством внесения необходимых изменений в закон, во внутренней практике на него ссылаться нельзя. Хотя в международной сфере государству придется отвечать за его неисполнение.
Судьи 15 ААС были предельно лаконичны (Постановление от 09.07.2013 г. по делу №А53-32579/2012): «Доводы о том, что с вхождением Российской Федерации в ВТО РАО утрачено право выступать в защиту прав неопределенного круга авторов, отклоняются как основанные на ошибочном понимании норм материального права заявителем». «Вместе с тем, указанный пункт доклада рабочей комиссии не может рассматриваться как норма материального права прямого действия, обладающая приоритетом (как норма международного права) перед нормами национального законодательства. Поскольку соответствующие изменения в ГК РФ еще не внесены, у арбитражного суда отсутствовали основания полагать РАО не обладающей надлежащей легитимацией на обращение с настоящим иском». В кассационной инстанции дело было прекращено в связи с заключением сторонами спора мирового соглашения.
Противоположный подход встретился только однажды в Решении Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 23.05.2013 по делу №А56-1753/2013. В нем судья постановила: «Также суд принимает во внимание, что 21.07.2012 подписан Закон РФ «О ратификации Протокола от 16.12.2011 “О присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 г.”. Одним из условий вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО) является обязательство прекратить с 01.01.2013 бездоговорное коллективное управление авторскими и смежными правами.
Согласно статье 7 Гражданского кодекса РФ международные договоры Российской Федерации применяются к отношениям, указанным в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса, непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта.
Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора.
Истец не представил доказательства сохранения его полномочий с учетом ратификации Протокола о присоединении России к Соглашению о создании ВТО».
Но уже апелляционная инстанция в постановлении от 6.09.2013 г. поспешила отменить этот невыгодный для авторско-правовых посредников вывод, почему-то не приводя никакого юридического обоснования: «Вопреки позиции суда первой инстанции, несмотря на принятие Федерального закона от 21.07.2012 № 126-ФЗ «О ратификации протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 года», согласно которому в целях вступления в ВТО Россия обязалась прекратить с 01.01.2013 бездоговорное коллективное управление авторскими и смежными правами, до настоящего момента общественная организация не лишена ранее предоставленного ей права на предъявление иска подобного содержания, а потому сохраняет за собой статус надлежащего субъекта соответствующих правоотношений».
Как нередко происходит, это указание, не подкрепленное обоснованием, стало слепо копироваться во всех последующих решениях суда.
«Несмотря на принятие Федерального закона от 21.07.2012 № 126-ФЗ «О ратификации протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15.04.1994», согласно которому в целях вступления в ВТО Россия обязалась прекратить с 01.01.2013 бездоговорное коллективное управление авторскими и смежными правами, до настоящего момента ВОИС не лишена ранее предоставленного ей права на предъявление иска подобного содержания, а потому сохраняет за собой статус надлежащего субъекта соответствующих правоотношений». Это фраза дословно повторяется и в Решении АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 25.09.2013 по делу №А56-1755/2013, и в Решении АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 25.09.2013 по делу №А56-26541/2013, и в Решении АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 28.10.2013 по делу №А56-32362/2013, и в Решении АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 13.11.2013 по делу №А56-55299/2013.
Хорошая иллюстрация к правилу о том, что судьи принимают решения исходя из собственного внутреннего убеждения. Редко встретишь такое буквальное единодушие во мнениях!
Словом, на сегодняшний день арбитражные суды придерживаются мнения о необязательности международных обязательств РФ, пока для их исполнения не приняты национальные законы. Для исправления ситуации остается лишь один выход – ходатайствовать в суде об обращении с запросом в Конституционный суд. В приведенных ранее делах, рассмотренных АС Нижегородской области, ответчики пытались воспользоваться этой возможностью, но безрезультатно. В обоих случаях суд отказал в удовлетворении ходатайства, указав, что закон №126-ФЗ еще не вступил в законную силу на момент подачи иска. Во втором случае отказ суда был явно неправомерен, поскольку 126-ФЗ в тот период уже действовал (он вступил в силу с 03.08.2012 г.). По-видимому, ошибка суда возникла из-за копирования текста предыдущего решения. Тем не менее, возможность передать спорный вопрос на разрешение Конституционного суда остается вполне реальной.